Не могу не рассказать эту историю, случившуюся со мной в конце восьмидесятых.
Помню, был тёплый майский день, суббота, отдых. Мне стало резко плохо, ни с того ни с чего. Слабость, тошнота, головокружение. Меня отвезли в поликлинику, к дежурному врачу. Врачом была женщина лет тридцати пяти, почему заостряю внимание на её возрасте -
пояснение ниже.
Она интересуется у меня, что со мной. Я говорю так и так. Она меряет мне давление, записывает мой адрес, возраст(17 лет), ФИО. Потом вызывает скорую и вот уж я еду в неизвестном направлении в сопровождении санитара. Мне было настолько плохо, что поинтересоваться куда меня везут мне даже не пришло в голову.
Повезли меня по короткому маршруту, полному кочек, рытвин и ухабов, дабы поскорей доставить на место. У меня было такое чувство, что машина просто не выдержит всего этого мазохизма и развалится на части.
Самое главное, что меня заботило во время этой замечательной поездки, это удержаться на скамье, на которой мне пришлось просидеть всю дорогу. Приходилось проявлять невероятные чудеса техники, дабы удержаться в таком положении, а не свалиться на пол и не закатиться за скамью. Но нет худа без добра! В этой замечательной чудо-машине меня так основательно растрясло, что моё недомогание как рукой сняло.
А когда мы подъехали к больнице, я была огурец огурцом, как будто ничего со мной и не было. Я было хотела сказать, чтоб меня отвезли назад, но подумала, что люди так торопились доставить меня к доктору...
Зашли мы втроём в больницу(я, санитар и водитель). Санитар куда то отошол и подошол уже вместе с большим дядей. Дядя действительно был большой, такой высокий, плечистый, мордатый. Он сказал следовать за ним. Мы зашли в кабинет, в котором была молоденькая медсестра. Дядя пошол мыть руки к раковине и из за плеча небрежно бросил мне, "раздевайтесь". Глаза мои округлились. Я ничего не понимала в происходящем но спросила, "как это раздеваться". Он пояснил мне, чтоб я зашла за ширму, разделась полностью, а затем села в кресло.
Кресло. Я поглядела на него, и мне показалось что, амба, вот и пришол моё конец. Что ещё, так это голос дяди. Такой спокойный, властный, зомбирующий. Его тон не допускал ни малейшего сопротивления и думания с моей стороны. Стоп(!) подумала я, а надо ли мне это.
Мне не пришлось долго думать. Я была уверена, что правильной советской девушке это не надо. Потому отведя глаза в сторону сказала дяде, "не буду раздеваться". Что тут с дядей стало! Он повысив голос в разы заорал, "раздевайся". Я не так громко как он, но уверенно парировала, "не буду". Он опять, "иди за ширму и разденься, не отнимай моё время". Я опять, "не буду раздеваться". Дядя аж козлом заскакал, ругался, шумел.
Надо признать, я реально испытала страх в той ситуации. Мне показалось, ещё не много и этот бугай начнёт сам срывать с меня одежду. В голове моей стали крутиться варианты обороны. В тоже время я понимала, что такое развитие ситуации не возможно. Но факт фактом, я струхнула.
Дядя кипит и возмущиается, а его молоденькая медсестра, хи-хи да хи-хи надо мной. Я не выдержала всей этой наглости и как заору на неё, "чего ржёшь, дура!" После этого медсестра даже не улыбнулась не разу и вела себя очень пристойно. Чего не скажешь о дяде. Он не унимался, "не ломайся давай, нагуляла, теперь лезь в кресло...", и под конец, "ты беременна". Я, "нет!". Он, "как нет, не ври". Я, "не вру, я ещё девушка!". Это было правдой и мне не стыдно было сказать это дяде, ибо ситуация была из рук вон тухлой. Меня всю трясло от злобы и не понимания. Я даже была готова драться, если что. Но тут дядя стал приходить в себя. Он весь покраснел, сел за стол, стал смотреть какие то бумаги, и спокойно так спросил, "как не беременна? А почему тебя привезли ко мне?". Я ответила, "не знаю, мне никто ничего не сказал и ничего у меня никто не спрашивал". Видно было, что дядя почувствовал себя крайне не ловко и не удобно. Он смотрел куда угодно, только не на меня. Он покопался в бумагах для вида, сказал что ничего не понимает, и ещё раз самому себе, "не понимаю, почему тебя привезли ко мне". Видно было, что он старался оправдаться своим не знанием. Он встал, походил тряся головой и глядя на бумаги в руках, а затем позвал меня за собой в коридор. Там находились санитар и водитель. Он отозвал их в сторону и стал ругать почём зря, цензурной была только фраза "зачем вы её ко мне привезли". Я стояла поодаль и наблюдала. Дядя, конечно, проявил себя крайне не красиво. Но у него хватило ума извиниться передо мной.
Выйдя из больницы в троём, санитар стал меня спрашивать, почему я не сказала ему, что я не беременна. На что я спросила, "а вы меня спрашивали?". Оказалось, что женщина-дежурный врач в поликленике, на глаз поставил мне диагноз и сказала об этом санитару, который повёз меня к дяде дохтору. Санитар был весёлый малый и предложил довезти меня до дома. Я согласилась. И кто бы отказался проехаться в этой легендарной машине скорой помощи(которая держалась на честном слове), преодолевая полосу препятствий? Правильно, никто.
Потом я часто вспоминала эту историю. Меня удивил больше даже не гениколог-шкаф со своей бесцеремонностью, а сколько женщина-дежурный врач. Ведь ей нечего делать было спросить меня, беременна я или нет, прежде чем отправлять в гинекологическую больницу.
